Федотов Николай Никитович

Курсантам 79 бригады морской пехоты и всем защитникам Севастополя посвящается

Помню с раннего детства я мамин рассказ, что когда-то с братишкой был дядя у нас,
Мы не знали о дяде почти ничего, разве только что Колею звали его,
Да в альбоме семейном был снимок один - там матрос в бескозырке, морей властелин
На нас с братом смотрел - замирала душа и мы слушали мамин рассказ не дыша.
Тот рассказ был о днях, что уже далеко, как семье до войны было жить нелегко,
Как ловил Николай для еды воробьёв, как в колхоз забирали хозяйских коров.
Три сестры и братишка - чудесный набор, молоды, веселы были, как на подбор,
Так и жили б они в мирных буднях труда, но война в каждый дом постучала тогда.
Мы с братишкой в то время понять не могли, сколько женщины слёз в пору ту пролили,
Мирной жизни внезапно положен конец - миллионы людей ждал терновый венец.
И федотовский дом ждал тревожный звонок - возмужал и подрос их любимый сынок...
На защиту страна забирала бойца и простился с семьёй Николай у крыльца.
Забегая вперёд, я скажу лишь о том - не увидит он больше родительский дом,
Не увидит он больше ни мать, ни сестёр, ни кубанских полей бесконечный простор.
Пролетели года, отгремели бои, те, кто выжил в огне снова в семьи пришли,
Но не всем повезло видеть вновь сыновей - без числа полегло их средь русских полей.
Мирно годы неспешно опять потекли, набирались мы сил средь бескрайней степи,
Но покоя не знала тогда моя мать, ей хотелось хоть что-то про брата узнать.
И в военный архив свой запрос она шлёт - может, весть хоть какая о Коле придёт.
Из архива МО ей письмо принесли, что лежит мол, ваш брат, под селом Камышлы,
Севастополь тогда за его был спиной и стояли морпехи там насмерть, стеной.
Как узнала она, где лежит её брат, стала вещи в дорогу она собирать,
Ей с сестрою хотелось как можно скорей отыскать ту могилку средь крымских полей.
В ту поездку меня взяли сёстры с собой, скорый поезд доставил нас в город - герой,
Что вольготно лежал среди крымских высот - нашей сильной державы военный оплот.
С той поря пролетело почти сорок лет, но в душе не померкнет событий тех след,
И рисует сознанье печальный рассказ, как с Кубани на помощь шёл "Красный Кавказ".
С ним четвёрка была боевых кораблей - пробирались к своим среди минных полей,
Караван тех судов с пополненьем пришёл - невредимым сквозь бомбы и мины прошёл.
Батальоны курсантов сходу ринулись в бой - Севастополь мальчишки прикрыли собой.
Всем им было по двадцать, им жить бы да жить, но пришлось им в тяжёлое время служить,
Нам бы вспомнить их всех, от бойца до бойца - они долг свой исполнили все до конца.
Помню, влез я, играя, в один каменный дот, уцелел он с войны среди здешних высот,
В амбразуру на север я долго смотрел и как будто бы видел врагов сквозь прицел.
Мне казалось, что танков я вижу кресты, мессершмитты летят на меня с высоты
И стрелять уже нечем - иссяк весь припас и никто на земле не узнает о нас,
И записки товарищи пишут мои: "За отчизну отдали мы жизни свои".
Получается грустно. Но всё было так. Были танки и взрывы, и пекло атак.
И бойцов по-людски хоронить не могли - под ногами скала вместо мягкой земли.
Эту быль рассказал нам один ветеран, уцелел он тогда от полученных ран,
Как и дядя в бригаде курсантом он был и за ту оборону медаль получил.
Труден, тяжек, жесток длинный путь у бойца, но дороги войны он прошёл до конца,
Много разных наград после он получил, только первую, ту - выше прежних ценил.
Он тогда рассказал правду нам о войне - жизнь бойца в небольшой находилась цене,
Сорок сотен курсантов там приняло бой - единицы из них возвратились домой.
Я сухой летописцев читаю рассказ, мол, потери такие -то были у нас,
Если б реже в атаки под пулями шли - то потери бы меньше тогда понесли .
Им бы врыться поглубже, да силы беречь, не вставать во весь рост под фашистов картечь,
Но рубаху рванув и под крики ура они чёрной лавиною шли на врага.
Нынче всякий анализ даёт без труда, но не всё было ясно и просто тогда,
Не могли моряки сидеть молча и ждать, пока враг будет землю родную топтать,
Не жалея себя они бросились в бой - нет, не зря Севастополь стал город - герой.
Но вернусь я, пожалуй, в село Камышлы. Николая следов мы нигде не нашли.
Стала ясна нам горькая правда тогда - от героев тех лет не осталось следа.
Кто-то в братских могилах нашёл свой приют - пионеры над ними давали салют,
Ну а тысячи тысяч неведомо где - их останки повсюду в скалистой земле.
Может, подвиг бойцов тех забыли вожди и окопы с годами размыли дожди,
Но ребят этих помнят, помнят дома и ждут, все надеясь, что вести, быть может, придут.