Статья Галии Шакировой " Последнее задание майора Фейхоо": Спустя 76 лет после полного освобождения полуострова от немецко-фашистских захватчиков в истории крымского партизанского движения остается немало белых пятен. Одно из них - судьбы около двух тысяч испанских добровольцев. Имена многих героев можно найти лишь в архивах, а ведь свободу чужой родины эти люди отстаивали как свою собственную. Некоторые навсегда остались лежать в крымской земле. Хоакин Фейхоо Фернандес оказался в Советском Союзе в 1939-м году, как и многие его земляки, не поддержавшие режим генерала Франко. - Они не раз предлагали свою помощь Советскому Союзу, просились на фронт и даже написали письмо Сталину. Но только в 1942-м их направили на Кавказ и в Крым для помощи местным партизанам, - рассказал "РГ" учредитель АНО "Крымский центр истории и культуры" Константин Попов. - Их было около двух тысяч, несколько групп. Во главе второй был Фейхоо Хоакин Фернандес, которого партизаны знали под фамилией "Федоров". Во время заброски 6 марта 1943 года по невыясненной причине он прыгнул первым и раньше положенного времени. Есть версия, что испанец неверно понял команду, приняв "приготовиться" за приказ прыгать. После приземления на вершину Голый шпиль за Чатырдагом он добрался до села Тавель (ныне Краснолесье), где обратился к местной жительнице. Она его приютила, но доложила местным карателям. Предатели окружили дом. Майор не сдался и последнюю пулю оставил себе.  Фейхоо тайно похоронили в сельском парке.  В 1969-м году останки испанского воина перенесли на местное кладбище и захоронили с почестями.

Хоакин Фейхоо Фернандес, сын майора "Федорова": - Когда генерал Франко поднял мятеж, и в Испании началась гражданская война, мой отец встал на сторону республиканцев. Он не был профессиональным военным - работал в угольной шахте крепежным мастером, но всецело разделял коммунистические идеи, был членом компартии и во время войны стал командиром 24-й бригады народной милиции. После поражения республиканцев те, кто не смирился, пустились в эмиграцию - в Мексику, Францию, Америку. Наша семья оказалась во Франции, где, как и многие, попала в лагерь для беженцев. В 1939-м году отец вместе с другими республиканцами эмигрировал в Советский Союз, а позднее благодаря международному Красному Кресту мы смогли воссоединиться. Он поступил в Высшую военную академию им. Фрунзе. Когда началась война, вуз эвакуировали в Ташкент. Мы целый месяц ехали в вагоне-теплушке. Окончить академию отец так и не успел. Но при поступлении получил звание майора Советской армии и попросился добровольцем на фронт. Мне тогда было три года, и я помню всего несколько ярких моментов. Например, когда провожали отца, под столом бегали кролики. Их купили, чтобы приготовить прощальный обед. Сначала, в 1942-м, отец оказался на Кавказе, в Тбилиси. Есть его медаль "За оборону Кавказа", учрежденную в мае 1944-го года. Она единственная - видимо, мою маму решили утешить уже после войны. Она хранила эту медаль с отцовскими фронтовыми письмами. И я точно помню штемпель на письмах - "Тбилиси, стадион "Динамо". А потом, в 1943-м, их перебросили в Крым, где отец погиб в 37 лет. Могилу в лесу нашли уже в конце 1960-х годов пионеры из "Красных следопытов". С нашей семьей связался заместитель начальника партизанского движения в Крыму полковник Георгий Северский. Мама и сестра ездили в Крым, чтобы опознать останки. Когда отец бежал из испанской тюрьмы, по нему стреляли и ранили в ногу. Так и узнали, по простреленной кости. Справка "РГ" В первые две испанские группы инструкторов для местных партизан, переброшенных в Крым, входили 10 человек. Еще минимум семь - в так называемую шубинскую. Ее участники, диверсанты-разведчики, в партизанской борьбе и боевых действиях на оккупированной территории не участвовали и были уничтожены сразу после приземления 14 марта 1943 года в районе села Шубино-Байгоджа в юго-восточном Крыму.

Ткаченко С.Н. "

испанский фронт партизанской войны": 

Как свидетельствуют отчетные документы, с ноября 1941 г. по апрель 1944 г. партизаны Крыма совершили 81 диверсию по подрыву 

воинских эшелонов противника, 82 диверсии по разрушению различных железнодорожных объектов противника, 110 диверсий по 

уничтожению различных военных объектов и техники противника, 188 диверсий по уничтожению телефонно-телеграфной связи 

противника. В результате этих диверсий взорвано и пущено под откос 79 воинских эшелонов противника, разбито 48 паровозов, 947 

вагонов, 2 автодрезины. Взорваны и пущены под откос 2 бронепоезда противника; взорваны 3 железнодорожных моста, 666 рельс; 

взорвано и разрушено путевое и станционное хозяйство трех железнодорожных станций: Шакул, Альма, Сюрень; взорваны 11 складов боеприпасов, 12 складов горючего; взорваны 3 электростанции; взорваны 2 мельницы, 8 водокачек; взорваны 2 завода. Взорваны 52 шоссейных моста. А если мы пролистаем Книгу памяти Республики Крым, партизанский её том, то несколько раз натолкнемся на совсем не местные фамилии. Бойсо Мигель, Арминтерос Хуан, Фусиманья Хосе, Вара Хосе Луис, Пераль Хосе Луис, Панчате Педро, Понс Хуан, Хоакин Фернандес Фейхоа… Испанцы! Оказывается, в оккупированном немцами и румынами Крыму погибло около двадцати испанцев – или более 70 % всех уроженцев страны Сервантеса, участвовавших в войне на полуострове А как вообще появились испанцы в воюющем СССР? Весной 1937 года, восемь месяцев спустя после начала Гражданской войны в Испании, в Советский Союз из Валенсии прибыл первый корабль с испанскими детьми-беженцами на борту - всего 72 человека. Но следующий корабль «Sontay», пришвартовавшийся в Кронштадте в июле 1937 года, уже привез в Советскую Россию 1499 ребят разного возраста: от 5 до 15 лет. Так началась долгая эмиграция более 3 тысяч испанских детей. В исследовании «Испанские дети в СССР» (Барселона, 2001 год издания) приведены следующие цифры: когда началась война, в Советском Союзе находилось 2895 испанских детей плюс 122 сопровождающих их взрослых, 891 политический эмигрант, 87 детей, приехавших со своими родителями, 157 курсантов-пилотов, прибывших в 1938 году в летную школу по направлению республиканского правительства, и 69 моряков, которых конец гражданской войны застал в СССР. После начала войны около сотни «испанских детей» записались в Красную Армию добровольцами. Однако все указывает на то, что в начале войны существовала официальная установка не допускать испанцев в регулярные части. Со временем (в 1942 году) они получили разрешение на это. Но можно предположить, что одновременно им продолжали внушать, особенно молодежи, что их жизни важнее для будущей работы в Испании. Таково было официальное объяснение, хотя, возможно, было и другое: недоверие властей ко всем иностранцам, и к испанцам в частности. Несмотря на запрет, многие испанцы воевали. Не удивительно, что большинство испанцев – не принимаемых в регулярную армию, но стремящихся воевать и имеющих за плечами опыт гражданской войны – оказывается вовлеченным в партизанское движение. 

Когда в октябре 1941 года советские войска уходили из Харькова, в районе города оставалась для ведения партизанских действий часть полковника И.Г. Старинова. Старинов около года воевал в Испании как раз по организации диверсий и партизанской войны. А тут под Харьковом, среди рабочих тракторного завода, он не без удивления обнаружил своего старого знакомого – бывшего подполковника 

республиканской армии Доминго Унгриа. И не одного. Так в группу Старинова влились 22 испанца. Испанцы вошли во вновь сформированную часть 00125 (Оперативная специальная школа), которой руководил Старинов. Она располагалась под Москвой в Быково, и в ней в конце концов сосредоточилось большинство испанцев: те, кто под руководством капитана Перегрина Переса Галарсы защищали Москву, люди Доминго Унгриа, Франсиско Гульона. Затем, после подготовки, испанцев выбрасывали самолетами и выводили во 

вражеский тыл в Ленинградской области, на Северном Кавказе, на Украине, в Белоруссии, а потом уже и в Польше, Румынии, Чехословакии. 

И, конечно, в Крыму. В отношении испанцев-партизан, необходимо отметить такое важное явление как ОМСБОН. Это – известное диверсионное подразделение - Отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД СССР. Приказом Народного комиссариата внутренних дел СССР от 27 июня 1941 года создан Учебный центр подготовки специальных разведывательно-диверсионных отрядов для действий в тылу противника. В организационном смысле вся работа возлагалась на 4-е Управление НКВД - НКГБ СССР под руководством комиссара госбезопасности П. А. Судоплатова. Личный состав бригады комплектовался сотрудниками аппарата НКВД - НКГБ, в том числе из Главного управления пограничных войск, курсантами Высшей школы НКВД, личным составом органов милиции и пожарной охраны, добровольцами-спортсменами Центрального государственного института физической культуры, общества «Динамо», а также мобилизованными по призыву ЦК ВЛКСМ комсомольцами. Часть бригады была укомплектована иностранными коммунистами, состоявшими в Коминтерне и эмигрантами из разных стран, в том числе 119 испанцами и 6 испанками. Павел Судоплатов вспоминал: «Под своим началом мы имели более 25 тысяч солдат и командиров, из них две тысячи иностранцев – немцев, австрийцев, испанцев, американцев, китайцев, вьетнамцев, поляков, чехов, болгар и румын. В нашем распоряжении находились лучшие советские спортсмены, в том числе чемпионы по боксу и лёгкой атлетике. Они стали основой диверсионных формирований, посылавшихся на фронт и забрасывавшихся в тыл врага». Первым командиром ОМСБОН стал полковник М.Ф. Орлов. Для личного состава бригады разработали специальную программу боевой подготовки. В задачи ОМСБОН вошли устройство минноинженерных заграждений, минирование и разминирование особо важных военных объектов, парашютно-десантные операции, проведение диверсионных и разведывательных рейдов. Кроме общей программы, бригада проводила подготовку специалистов для выполнения на передовой и за линией фронта особых задач. С 1942 года основной задачей бригады стала подготовка отрядов для действий в тылу противника. К началу осени в тыл врага было заброшено 58 таких отрядов. Как правило, выведенная в немецкий тыл разведгруппа становилась ядром для образования партизанского отряда. За время войны сформировано 212 отрядов и групп общей численностью 7316 человек. Всего же кадры ОМСБОН подготовили по различным специальностям свыше 11 000 командиров и красноармейцев. Основную часть из этого количества составляли подрывники (5255 человек) и десантники парашютисты (более 3000 человек). В числе других военно-учетных специальностей числились радисты, инструкторы-подрывники, снайперы, минометчики, водители, санинструкторы и химики. В начале 1943 года ОМСБОН была переформирована в Отряд особого назначения при НКВД - НКГБ СССР (ОСНАЗ). Эта войсковая часть была более четко ориентирована на решение разведывательно-диверсионных задач. В октябре 1945 года ОСНАЗ расформирован. Об этой уникальной воинской части подробно рассказывают в своей книге А.И. Зевелев, Ф.Л.Курлат и А.С. Казицкий «Ненависть, спрессованная в тол», являющейся своеобразной исторической летописью ОМСБОН. По их данным, итогом боевой деятельности ОМСБОН за четыре года войны стало уничтожение 145 единиц танков и другой бронетехники, 51-го самолета, 335 мостов, 1232 локомотивов и 13 181 вагона. Бойцы бригады осуществили 1415 крушений воинских эшелонов противника, вывели из строя 148 километров железнодорожных путей, провели около 400 иных диверсий. 

Кроме того, 135 опергрупп ОМСБОН передали 4418 разведывательных донесений, в том числе 1358 - в Генштаб, 619 - командующему Авиацией дальнего действия и 420 - командующим фронтами и Военным советам. 

А испанские добровольцы-специалисты по проведению диверсий внесли большой вклад в партизанское движение и в Крыму, обучив сотни партизан вести активную минно-подрывную войну против оккупантов, участвуя в диверсиях на железных дорогах и боях с противником. Особенно это было важным в начале 1943 г. Например, всего за два первых месяца деятельности инструкторов, среди самого сложного периода в жизни крымских партизан – март и апрель 1943 г. - под руководством испанцев и обученные ими диверсанты – партизаны пустили под откос 8 эшелонов (а за период с конца 1941 по начало 1943 г. – всего 4 эшелона). И в то же время испанские товарищи полностью разделили судьбу крымских партизан, так же сражаясь, голодая и погибая за «интернациональную родину». Но перенесемся ближе к железной дороге весной сорок третьего. 

В конце февраля – начале марта посредством самолёта Ли-2 (экипаж Героя Советского Союза П.Т. Кашубы) к партизанам выбросили 8 парашютистов (в т. ч. испанских коммунистов Б. Гарихо, Х. Батихой, Б. Асунсион, Р. Сомер, ставших инструкторами подрывного дела – известными под псевдонимами групп майоров «Костина» и «Баландина») и грузовые парашюты со взрывчаткой (в шашках), некоторым количеством поездных металлоконструкций И. Старинова (ПМС) и саперной новинки - мин замедленного действия (МЗД), которые прошли успешные испытания на Украине и в Белоруссии. Диверсанты получили достаточную выучку в спецшколе ЦШПД, и были хорошо подготовлены к выполнению свойственных задач. В это время в лесах Крымского заповедника находились отряды 1-го сектора под общим командованием майора И.П. Калугина; в составе штаба, 1-го и 2-го отрядов числилось всего 108 человек (со спецгруппами), в том числе 25 небоеспособных партизан. В ночь на 6 марта установилась хорошая погода. С прилетевшего «Дугласа», пилотировавшегося Павлом Кашубой, были десантированы четыре парашютиста и 13 грузовых парашютов. Трех диверсантов интернационалистов и 12 парашютов со спецгрузом нашли сразу. Судьба 

командира группы «майора Федорова» (настоящее имя - Фейхоа Фернандес Хоакин), который не понял сигнала пилота и преждевременно покинул самолет, долгое время оставалась неизвестной (он погиб). «Специалисты ЦШПД» майоров «Костина» и «Баландина» провели несколько практических показательных занятий по освоению новой подрывной техники с партизанами – будущими диверсантами. 

Утром 5 марта руководство партизанской разведкой, оперативники НКВД и майор «Костин» провели контрольное занятие, проверили подготовку и укомплектование групп. Диверсанты действовали достаточно слаженно. В конце занятий партизан-пограничник старший сержант Я.М. Сакович продемонстрировал командованию стрельбу из «бесшумок» - самозарядных винтовок СВТ с глушителем «Бромит». По результатам показа было решено каждой диверсионной группе иметь одну «бесшумку» для обеспечения скрытности действий при встрече с патрулями оккупантов. В ночь на 7 марта снова «Дуглас» произвел удачную сброску в заповедник - мины, тол, радиопитание . И уже рано утором 8 марта на железную дорогу ушли две диверсионные группы. Группа Молочникова – «Баландина» (Лаврентьев, Кобыльский, Бондаренко и Поспелов) - на перегон Бахчисарай – Сюрень. Группа Гордиенко – «Костина» (Тарнович,Беломестный, Чепелев, Постников и Пономарев) - на перегон Симферополь - Альма. Обе группы убыли с надеждой, что к их возвращению майор «Федоров» будет найден. К вечеру 8 марта с успехом возвратилась диверсионная группа Гордиенко – «Костина». К северу от станции Альма на мине ПМС подорвался воинский эшелон, следовавший на Севастополь. Еще три мины МЗД были установлены на различных участках однопутного перегона. Сразу же после Гордиенко возвратились минеры Г.С. Шейн, М.А. Павлов и «специалист ЦШПД». Они заминировали перекресток дорог у слияния рек Мокрая и Сухая Альма. В 19.00 там произошел сильный взрыв. Вечером 9 марта возвратились диверсанты и минеры. Группа Молочникова – «Баландина» - без результата. При выдвижении к железной дороге они были обнаружены дозором добровольцев из Коуша. Под сильным обстрелом группе удалось оторваться от преследования и без потерь возвратиться на базу. Но партизаны заминировали дорогу на перевале Кебит-Богаз и установили несколько мин на дороге в районе Нового Суата. 

В ночь на 11 марта на костровую площадку самолеты очень точно сбросили 11 парашютов. В течение дня все гондолы были найдены. 12 марта ушли группа минеров: С. Бедуха – «Костин» и Д. Аверьянов -минировать дорогу Бешуй –Тавель и тропу в районе горы Гапка. 

Установку зарядов произвели без помех и возвратились на базу. На рассвете 15 марта на диверсию в район Бахчисарая снова ушла группа 

Молочникова – «Баландина» (Кобыльский, Бедуха, Лаврентьев, Поспелов, Бондаренко и Бурында). Вот так, на железнодорожной ветке Симферополь – Бахчисарай – Инкерман, и началось развертывание диверсионной работы крымских партизан. Это уже позже станции Альма и Сюрень, полустанок Шакул стали постоянными объектам партизанских ударов, а «железка» между ними – могилой для многих оккупантов, кладбищем военной и другой техники, сброшенной под откос. 

Автомагистраль «Таврида» проходит параллельно железнодорожной ветке Симферополь – Бахчисарай – Севастополь в целом от окрестностей столицы Крыма до поворота на Севастополь (всего примерно 50 км). На местных станциях – Почтовая (бывшая Альма), Самохвалово (бывшая Шакул) и Сирень (соответственно - Сюрень) – имеются памятные знаки о боевой деятельности крымских партизан.